| ПУБЛИКАЦИИ О ЛАТИНСКОЙ АМЕРИКЕ |
1 - 2 - 3
Но вернемся к теме Эсмеральдас. В первый мой вечер в Эквадоре (и в доме Хулио Сесара) у нас возникла следующая дискуссия: Говоря о своем родном городе Эсмеральдас, где живут его отец и еще четверо братьев (Хулио Сесар из очень бедной, как и большинство эсмеральдцев, семьи), он сказал, что не вернулся бы туда и вообще ему там не нравится т.к. народ очень праздный, никто абсолютно ничего не хочет делать, все предпочитают всю жизнь бухать и веселиться, живя по уши в грязи. А чтобы жить лучше, надо работать, а этого в Эсмеральдас никто не хочет делать. А голодать там невозможно, потому что природа в этих местах слишком щедра, манго и бананы растут сами, в течение всего года температура не опускается ниже 25 градусов, никто не мерзнет, все привыкли к слишком легкой и удобной жизни и к чему им ее менять... В ответ на эти слова моего друга, я грудью встал на защиту бедных негров Эсмеральдас и сказал ему, что если ты родился на земле, где Бог и Природа настолько добры и щедры, что все растет само, ты не голодаешь и не мерзнешь и можешь просто жить и радоваться жизни и общаться с ближним, природой и богом, не заботясь о куске хлеба - это твое полное право, и если откуда-то придет какой-то гринго со стеклянными бусами и своей сказкой о прогрессе, чтобы превратить тебя во вьючное животное или торгаша (а третьего почти никогда не дано) - у тебя есть все права чтобы защищать этот твой образ жизни и твой образ мыслей, которых этот гринго скорее всего никогда не поймет. (Чилийские индейцы мапуче еще 500 лет назад начали называть испанцев, а сегодня называют чилийцев, словом «уинка». «Уинка» на языке мапуче значит «вор»).
Такова было мое понимание реальности славного города Эсмеральдас в первую ночь в Эквадоре. В результате немного затянувшейся поездки в оный город, оно несколько изменилось. Что только подчеркивает, что человеческая реальность всегда куда сложнее, чем какие бы то ни было рамки или стереотипы. Я не отказываюсь от своих слов и мыслей моего первого ночного спора с Хулио Сесаром. Но, проведя пару дней в Эсмеральдасе, я не могу не признать его правоту во многом.
Теперь попробую по порядку.
Зеленый автобус приехал в Эсмеральдас поздно ночью. На остановке меня ждал брат Хулио Сесара, с сохранившимся, видимо, с времен крушения корабля работорговцев, древним испанским именем Олипио. Экзотика черной столицы Эквадора в центре Эсмеральдас в 11 ночи била через край, но Олипио увел меня от центра экзотики домой, т.е. в эсмеральдский дом семьи Хулио Сесара, расположенный в живописном старинном квартале с интригующим названием Boca de Lobo - “Волчья Пасть”.
Народ в «Волчьей Пасти» оказался на редкость общительным и дружелюбным. Он кучковался на ступенях входов в старые колониальные дома и наливал. С полу облупленной стены экзотического квартала победно виднелось изображение серпа и молота и вдохновляло на новые свершения. (Хотя, говоря о символике, точнее основные занятия местного пролетариата следовало бы отразить рисунком сачка для ловли креветок и бутылки, как повода и в то же время следствия братского общения: потому что нет в Эсмеральдас ни пшеничных полей для жатия, ни сталеплавильных комбинатов для кования. Вместо полей - болота с кишащими в них членистоногими деликатесами и вместо доменных печей - плантации сахарного тростника для приготовления рома). Те, что уже или еще не кучковались, просто лежали, точнее, висели в гамаках многочисленных комнат и балконов, и слегка покачивались в такт барабанному ритму музыки, звучавшей на полную мощность и абсолютно отовсюду.
Приняли меня с приязнью, и, отхлебнув пару раз из единственного пластикового стакана, активно ходившего по кругу, я быстро и легко влился в компанию. Стоял теплый тропический вечер. Рома было много. Зайдя в туалет, я встретился взглядом с большой зеленой ящерицей, сидевшей на полотенце возле душа. Через пару часов (где-то в районе часа ночи) принимавшая меня компания предложила продолжить общение на пляже, в районе дискотек. Радостной черно-белой (за счет моего присутствия) толпой мы вышли в город. Видя это издалека, наверное, можно было подумать, что племя каннибалов ведет на съедение какого-нибудь пойманного Кука.
Быстро и без труда мы поймали два такси, в каждое из которых втиснулось человек по восемь. Первое что сделал наш таксист, это попросил разрешения допить из горла остававшуюся у кого-то из нас в руках треть бутылки рома. После этого мы поехали на пляж. По дороге сбили собаку.
Пляж в Эсмеральдас - это теплый и необычно тихий Тихий океан (волна как в Азовском море в безветренную погоду), песчаный берег и длинная, приблизительно с километр набережная, где почти все сооружения - дискотеки и пабы с разноцветными огнями, музыкой и запахом жарящегося мяса. Температура - градусов 20 - 25. Вся набережная заполнена праздношатающимися, из которых процентов 95 - негры и мулаты. Поскольку здесь, как впрочем, и в любом другом месте Эсмеральдас, отовсюду звучит музыка - все танцуют. Даже полицейские и военные (нечто совершенно немыслимое для Чили) пьют, танцуют и веселятся наравне со всеми. В общем, полная идиллия. Чунго-Чанго какое-то. Для дополнения райского пейзажа осталось представить себе фигуры множества танцующих мулаток и вообразить запах тропических цветов, доносимый ветром из близ растущего леса.
И поскольку такому танцору как я на дискотеках обычно делать совершенно нечего, пришлось пару часов просто побродить по набережной, сделав сосредоточенное лицо и вид, будто кого-то ищу. В результате этой ознакомительно-успокоительной прогулки удалось с недоумением отметить следующее: мужских туалетов в дискотеках нет, вместо них - просто открытый продольный писсуар вдоль одной из стен, т.е. на одном пространстве с танцующими. Такая вот местная романтика. Но как оказалось, большинство присутствующих в качестве писсуара предпочитает пляж. В любой момент, выйдя на ночную набережную, можно было видеть одновременно десятки спин, хозяева которых одновременно мочатся на песок пляжа. И темные пятна на песке - следы недавно отмочившихся. Загорать на этом пляже мне почему-то быстро и навсегда расхотелось.
Утром следующего дня удалось отметить еще одну местную особенность: музыка в домах Эсмеральдас врубается примерно в 6 утра, причем сразу громко. По степени интенсивности звука, мое первое утро в Эсмеральдас сначала напомнило мне ночную учебную тревогу во время армейской службы. Но по подъему, вместо зарядки, первым, что мне предложили, был все-тот же вчерашний пластиковый стакан, но уже с новой порцией рома. Когда я попытался спрятаться в туалет, на меня опять понимающе уставились грустные глаза старой негритянской ящерицы.
В общем, в доме меня принимали хорошо, но на все мои сначала намеки, а потом просто мольбы о том, как бы и с кем бы можно посмотреть город и местные достопримечательности (кроме рома), меня успокаивали, со всем соглашались, говорили, что еще рано, пили еще ром и еще пиво и опять засыпали в гамаках, несмотря на орущую во всю хуановскую музыку. Пришлось брать инициативу в свои руки. Уже после обеда (о местной кухне - разговор отдельный) во время очередной беседы за очередной бутылкой, я случайно узнал, что один из моих собеседников - а точнее, самый молодой и самый черный из них - изучает туризм в местном институте и хочет в будущем быть туристическим гидом и работать с иностранными туристами. План созрел мгновенно. Я схватил его за руку и меня понесло. Я говорил ему о том, как повезло ему, что мы познакомились, что мы коллеги и что я тоже несколько лет проработал в туризме (что на самом деле правда) и что туризм - дело не теоретическое, а совершенно практическое (что тоже правда) и что ему срочно необходима практика по ознакомлению иностранцев с достопримечательностями Эсмеральдас (почти правда), и что я готов стать его первым подопытным кроликом (совершенная правда). Таким образом, я достал себе негра на все оставшееся в Эсмеральдас время. Артуро оказался очень хорошим парнем и почти всем, что мне удалось узнать и увидеть в Эсмеральдас я обязан ему.
При первом же дневном выходе в город, я был неприятно поражен отсутствием урн и обилием мусора на каждом шагу. На мой вопрос почему, мне сказали, что это муниципалитет экономит на мусорщиках, но мое мнение - будь в Эсмеральдас хоть по три уличных урны на жителя, народ не привыкший с детства к существованию урн, будет как обычно, аккуратно складывать вдоль тротуаров шкурки съеденных бананов и скорлупу выпитых кокосов. Чтобы опровергнуть возможную расистскую интерпретацию этих реалий, скажу, что все немногие белые, живущие в Эсмеральдас, ничем кроме цвета кожи, от местных жителей не отличаются, а все местные негры, желающие изменить свою жизнь к лучшему, просто уезжают из Эсмеральдас (как в случае с моим другом Хулио Сесаром).
В этот же первый день негритенок Артуро отвез меня на другой, не описанный пляж, и мы искупались в теплом море. Зона прилива - метров 20 влажного песка. Дальше песок сухой. Артуро берет в руки немного сухого песка и говорит мне, что негры Эсмеральдас называют этот песок мертвым. Потому что ветер делает с ним, что хочет.
Порции местной кухни очень большие. Вместо жареной и вареной картошки - жареные и вареные бананы. Это в несколько раз дешевле. Вообще, из бананов здесь готовятся десятки самых разнообразных блюд. Самое распространенное и невкусное из них («хлеб Эсмеральдас») - холодный колобок величиной в крупное яблоко, который лепится из массы банана, яйца, кукурузной муки, сахара и не знаю чего еще... Одно из популярнейших блюд - мангровые сухопутные крабы, сваренные в кокосовом молоке. Это как раз ничего, если бы только их не ели с внутренностями, глазами, жабрами, как принято среди местных гурманов. А вообще моим спасением было обилие всяческих плодов и фруктов и жареной свинины. К счастью, в отличие от Чили, никто в Эквадоре не знает что такое холестерин, в отличие от долларизации, эта североамериканская мода до Эквадора пока не дошла.
Теперь пора перейти к антикоммунистической части моего повествования. (Да, именно так, от расизма к антикоммунизму). Одной из основных (хотя, слава Богу, не единственной) темой бесед была политика. Причем, в самом худшем, поверхностном смысле этого слова. Дело в том, что как оказалось, большинство полуграмотных жителей Эсмеральдас считают себя сторонниками марксистско-ленинской идеологии. Точнее даже, ленинско-сталинской. По крайней мере, в местном эквиваленте «Правды» рядом со знакомым профилем Ильича, красуется другой не менее родной - Иосифа Виссарионовича. Все исправно ненавидят мировую буржуазию и всегда когда я пытался вежливо отказаться от постоянно искавшего меня пластикового стакана, по взглядам окружающих я понимал, что вот так еще откажусь пару раз и за это навсегда буду причислен к пресловутой гидре. Причем, без права на реабилитацию. Как впоследствии выяснилось, изначально восторженному приему я отчасти обязан тому, что в глазах моих новых знакомых я являюсь соотечественником «Пепе Сталина». После трех дней мучительных разъяснительных и общеобразовательных бесед мнение нетрезвой общественности «Волчьей Пасти» разделилось: половина, в общем, согласилась с моими доводами и пришла к выводу, что чтобы продолжать дебаты «на равных» с «посланцем страны Великого Октября» им необходимо еще «учиться, учиться и учиться», другая половина, решила, что я в лучшем случае буржуазный ренегат, а в худшем - агент ЦРУ (это в ответ на мою товарищескую критику о том, что товарищи из Эсмеральдас живут по уши в дерьме) и перестали передавать мне свой пластиковый стакан.
Марксистско-Ленинская Рабочая партия Эквадора (компартия) является довольно гнусной тоталитарной сектой, которая уже давно находится на ножах со всеми остальными общественными движениями и организациями страны, обвиняет Конфедерацию Индейских Народов Эквадора в буржуазном реформизме (за то, что индейцы не хотят насилия, диктатуры пролетариата и демократического централизма). Тем не менее, секта контролирует систему начального образования в Эсмеральдас и с детства прививает наивным негритятам побережья шариковские идеи.
Где-то на третий день, устав от рома и политических баталий я захотел просто на пляж. Километрах в 20 от Эсмеральдаса находится Атакамес - небольшая прибрежная деревня, являющаяся в последние годы главным курортным местом зоны. Быстро собрав вещи и оставшиеся деньги, стараясь не разбудить спящих в гамаках камарадас, дабы избежать прощальных слез и пения «Интернационала», я тихо и незаметно свалил в Атакамес. Там я без труда снял за 3 доллара номер с душем на самом побережье и налегке отправился бродить по набережной и по самому селу. Атакамес (как и весь мир, наверное) разделен на две совершенно различные между собой части: меньшая его часть - процентов 10 площади - набережная с ресторанами, отелями, дискотеками и нарядными шалашами на пляже предназначенными для распития коктейлей до и после окунания в море температуры тех же коктейлей; и вторая часть - бедная, как и вся эквадорская Коста. Но и в этом есть один трудно поддающийся нашему пониманию парадокс. Эта зона побережья (Эсмеральдас, Атакамес и пр.) будучи пограничной с Колумбией, является главным путем контрабандного ввоза наркотиков (кокаина) в Эквадор и все близлежащие страны. В Атакамесе, за счет обилия туристов в течение всего года, большая часть взрослого населения, так или иначе, участвуют в наркобизнесе. Кто не продает, тот, по крайней мере, хранит небольшие партии кокаина дома. Попадая сюда из Колумбии оптом, он очень дешев. А, учитывая последние денежные реформы и сопровождавшую их инфляцию, многие вкладывают здесь деньги в кокаин, как в других частях света в моменты финансовых катаклизмов деньги вкладывались и вкладываются в золото и драгоценности. Но странно и интересно при этом другое. В результате этого участия в наркобизнесе, по беднейшим домам Атакамеса круглогодично и круглосуточно циркулируют довольно крупные суммы денег. Суммы, достаточные для того чтобы радикально изменить качество жизни в этих домах, где больше половины детей проводят детство одетые в старое тряпье ковыряясь в грязи, а большинство взрослых пролеживают жизнь в гамаках ежедневно обпиваясь и обкуриваясь различной изобилующей здесь отравой, время от времени занимаясь мелкой торговлей и проституцией. Но по большому счету, поскольку ни мерзнуть, ни голодать здесь невозможно, а работать никто не привык, все эти воображаемые мной перемены никому здесь не нужны, жизнь течет по инерции, время тоже... и насколько поразительно было видеть столько человеческого достоинства у полуголодных индейцев на продуваемых ледяными ветрами горах Сьерры, настолько трудно было обнаружить хоть проблеск чего-то подобного среди жителей нищих кварталов Атакамеса. Здесь я впервые видел, как мусор просто выбрасывается через окна собственного дома в собственный двор или как буднично в тот же двор, в котором возятся дети, производится мочеиспускание прямо со ступенек главного входа, дабы не спускаться и потом не подниматься.
Вдоволь насытившись этими экзотическими впечатлениями, я пошел нагуливать аппетит (чего добиться после всего увиденного было совсем непросто) на набережную. Было еще достаточно рано и я решил выбрать себе ресторан на вечер (среди десятков бразильских, аргентинских, итальянских, французских и прочих.). И не стал днем есть, чтобы оставить побольше места.
Вообще, как оказалось, пассивный отдых на пляже в одиночку, даже если это происходит на негритянском пляже в Эквадоре, занятие само по себе достаточно тоскливое. Наконец, присмотрев пару симпатичных мест на вечер, я решил искупаться. Тогда еще я не знал, что дилемма с ресторанами решится сама, причем гораздо быстрее и проще, чем казалось. Оставив вещи на берегу, я не снимая очков, вошел в парной океан.
И поскольку я был единственным белым на всем обозримом пространстве пляжа и тем самым для местных жуликов был сильно похож на туриста, купаться я пошел в очках, с тем, чтобы из моря присмотреть за оставленными на берегу вещами. Пока я бдительно всматривался в происходящее на берегу, сзади ко мне подкралась волна. Несомый этой волной, я каким-то чудом успел схватить смываемые с носа очки. Но одну линзу из оправы море все же вымыло. Поискав минут пятнадцать в Тихом океане пропавшую линзу, пришлось смириться с потерей и отправиться в отель за запасными очками. На этот раз, я предусмотрительно оставил новые и последние очки на берегу и пошел перед ужином докупываться.
Теперь представьте следующую картину. Жаркий день на северном побережье Эквадора. В небе - пеликаны и стервятники. В море - купальщики и медузы. Звучат ритуальные барабаны. По полупустынному пляжу идет одинокий негр. Впереди на пути у негра - лежащие на песке шорты 50-го размера, под ними - банан (но не из тех, что для жарки или варки, а тот, что для денег). Рядом с банановыми шортами - шлепанцы, на которых часы и очки. За несколько метров до удивительной находки, негр замедляет свой темп и, наконец, останавливается. Потом он внимательно смотрит по сторонам. Но в небе - все те же птицы, а в море - все те же купальщики. И никто не выскакивает из него пробкой на спасение своих шорт 50-го размера. Негр еще больше удивляется и задумывается. В результате нескольких секунд колебаний, он решает, что хозяин всех этих вещей скорее всего уже давно утонул, и они ему больше не понадобятся. Печально взглянув на море, негр подбирает банан и часы и быстро уходит в даль по пляжу. Откуда-то издали по-прежнему победно звучат барабаны.
В результате этого купания мне так и не удалось узнать, какие рестораны в Атакамесе лучше - бразильские или же все-таки французские. Но поскольку мой отель был уже оплачен на весь срок «отдыха», пришлось еще два дня исправно купаться и хотеть жрать. А потом - долгожданный зеленый автобус в Гуаякиль, и оттуда - еще более долгожданный самолет в Сантьяго.
Так окончилась первая в истории миссия по организации прямых поставок латиноамериканского кофе в Украину.
ОЛЕГ ЯСИНСКИЙ, сентябрь 2000
1 - 2 - 3
|
|
|
|
|
